ТЕЧЕНИЕ НИЛА

 

Текст Алек Уилкинсон

 

Корреспондент Rolling Stone вместе с Нилом Янгом объездил его владения в Калифорнии и выслушал истории об игрушечных поездах, эпилептических припадках, кантри и болезни мозга.

 

Весной прошлого года Нил Янг частично лишился зрения и мучился сильнейшей мигренью.  Врачи одной из нью-йоркских клиник, проводившие обследование музыканта, обнаружили, что Янг страдает аневризмой головного мозга (аневризмы представляют собой деформацию стенок артерий головного мозга. - Прим. ред.). Возможно, что заболевание началось много лет назад, но музыканта было необходимо оперировать. Иначе ему грозила смерть. Поврежденный сосуд извлекали специальным устройством, вводимым в кровеносную систему через сосуды ноги. Янг до самой операции работал над своим новым альбомом «Prairie Wind», который стал саундтреком к фильму режиссера Джонатана Демми «Золотое сердце» {«Heart Of Gold»). Со своей женой Пегги музыкант прилетел из Нью-Йорка в Нэшвилл и остановился в любимом отеле «Эрмитаж». Янг взял с собой старую гитару и сочинял и записывал песни вместе с музыкантами, с которыми работает уже много лет. Нил торопился, хотел сделать до операции как можно больше. За день ему удавалось записать три, а иногда и четыре композиции. Затем он возвращался в гостиницу и сочинял новые вещи. Нил успел сделать до операции все песни, кроме одной - «When God Made Me».

Через пару месяцев после операции мы первый раз договорились с Нилом о встрече. Он должен был выступить на церемонии вручения премии за достижения в области музыки в канадском городе Виннипеге. Но когда до мероприятия оставалось несколько недель, во время прогулки у него открылось сильное кровотечение на месте шва на ноге. Он потерял сознание и очнулся лишь в машине скорой помощи. По словам Нила, на мгновение ему показалось, что он попал на небеса. Повторный курс лечения потребовал значительного времени. Янгу пришлось пропустить церемонию.

Скотт Янг, отец Нила, известный в Канаде спортивный журналист, умер в прошлом году. Ему было уже за 80 лет, он страдал старческим слабоумием. В детстве Нил часто наблюдал, как его папа пишет статьи: «Иногда мне казалось, что отец просто сидит за столом и ничего не делает. Он говорил мне: "Именно так ко мне приходят самые умные мысли". Уже 35 лет Янг живет на своем ранчо на севере Калифорнии. Его имение называется «Сломанная стрела» («The Broken Arrow Ranch»). На карте дорог Калифорнии это место отмечено маленькой елью. До этого музыкант жил рядом с Лос-Анджелесом, недалеко от каньона Топанга. Когда Янг покидал Калифорнию, ему пришлось ехать через земли, охваченные пожарами. «Шоссе проходило через самое пекло, - рассказывает он. - С обеих сторон дороги полыхал огонь. Я оставил свой город, и он сгорел дотла».

Янг вспоминает свое детство, когда мы объезжаем на любимом старом «Плимуте» границы его владений. Музыкант коллекционирует американские автомобили середины 50-х годов. Страсть к старой автотехнике появилась у Янга, когда он переехал из Канады в Америку. Сам переезд был обусловлен не очень приятной историей. В возрасте шести лет с Нилом произошло несчастье. В один из жарких дней он с отцом отправился купаться на реку. Ночью Янг проснулся от сильной боли в плече. К полудню его тело настолько онемело, что отец сказал: «Ты ходишь, как заводная кукла». Нил чуть не погиб от вируса полиомиелита, который подцепил во время купания. «Я долго лежал в больнице. Когда родители приехали, чтобы забрать меня домой, я спросил: "Я еще не умер, правда?"» До болезни Нил был хорошо упитанным и высоким мальчиком. После лечения в клинике он настолько похудел, что, по рассказам его матери Рэсси, выглядел как «ребенок из Освенцима - кожа и кости». После болезни Янгу долго не удавалось восстановить физическую форму. «Мне приходилось заново учиться ходить, -вспоминает музыкант. - Это были интересные ощущения». Рэсси Янг говорила, что если ее сын решил сделать что-то, ничто не могло его остановить. Нил самостоятельно ходил пешком в больницу за несколько кварталов от дома, иногда теряя равновесие и падая. Он поднимался и шел дальше.

Родители, занятые спасением разваливающегося брака, часто оставляли Нила и его старшего брата Боба без внимания. «Предоставленный сам себе, Нил превратился в маленького наблюдателя, - вспоминает друг семьи Янгов. - Он обожал возиться с черепахами, ловить рыбу. Нил отлично рисовал паровозы, причем рисунки удавались ему как правой, так и левой рукой. Рэсси считала, что ее сын станет архитектором или музыкантом». Пытаясь поправить пошатнувшееся здоровье Нила, семья Янгов на время переехала во Флориду. Будущий музыкант был в полном восторге от американских автомобилей. В Канаде не было такого количества современных машин. Вскоре его семья вернулась в Канаду, поселившись недалеко от Торонто. Янг с увлечением занимался разведением кур. Второй его страстью оставались паровозы.

Когда Нилу исполнилось тринадцать, родители развелись. Брата Боба забрал к себе отец, а будущий  музыкант остался жить с матерью. Один из его старых друзей вспоминает, что это событие очень сильно повлияло на Янга. Когда речь заходила о разводе, он начинал очень сильно нервничать краснел. Мать увезла его в Виннипег. Самым первым инструментом, на котором научился играть Нил, была маленькая пластмассовая гавайская гитара, подарок на Рождество. В 1962 году он уже участвовал в группе The Squires, которая входила в тройку лучших коллективов города. Первый сингл музыканты записали на V Records – фирме, специализирующейся на кантри-музыке. «В отличие от всех сверстников, - вспоминает Янг поворачивая руль своего старого  «Плимута», - я не увлекался спортом, не уделял много внимания учебе. Меня все это не интересовало. Я был музыкантом. Больше всего меня беспокоило выступление моей группы на следующих выходных. Вместо того чтобы знакомиться с девушками на танцах, строить планы на будущее, я думал о музыке и концертах. Так было до двадцати лет».

Несмотря на повальную моду на наркотики, в молодости Нил остался в стороне от этого. «Я был слишком напуган рассказами моих сверстников о том, что они чувствовали под кайфом. В моей голове и так творились странные вещи, - вспоминает он. - Мой врач-невропатолог предупреждал меня: "Держись подальше от наркотиков. Иначе ты труп". У меня и без того хватало проблем с психикой». В подростковом возрасте у Янга начались легкие эпилептические припадки, которые усилились с возрастом. Во время концертов с группой Buffalo Springfield у Нила так часто случались эти приступы, что иногда он едва успевал уйти со сцены до начала очередного припадка.

Янг обожает водить свои старинные автомашины по запутанным дорогам ранчо. Он знает здесь все тропинки. Люди, работающие в его имении, рисуют друг другу карты с указанием дорог, чтобы не заблудиться. Рядом с домом музыканта в небольшом ангаре хранятся модели игрушечных поездов. Янг владеет долей в компании Lionel Trains, специализирующейся на производстве миниатюрных железных дорог. Музыкант активно участвует в работе фирмы. Нил записал звук движущегося локомотива, впоследствии помещенный на микросхему, монтирующуюся в игрушки. Элиотт Робертс, друг и менеджер Янга, сказал: «Звук получился как у скорого поезда "Амтрак"». Ранчо «Сломанная стрела» находится в стороне от крупных городов. Янга нечасто навещают друзья, Робертс или Грэм Нэш. «О визите приходится договариваться заранее. Без звонка заехать на чашку кофе к Нилу невозможно, - говорит Эллиот. - Слишком далеко ехать, чтобы потом обнаружить, что хозяина нет дома».

Янг продолжает откровения о себе. «Кое в чем мне, несомненно, повезло, - говорит он. - У меня есть талант, меня посещает вдохновение. За свою жизнь я сделал много непонятого окружающими. Люди хотят, чтобы я пел одни и те же полюбившиеся им песни. Они считают меня сумасбродом, когда я отказываюсь это делать. Я полагаю, большинство из них имеет слишком узкий взгляд на мир. Меня нельзя назвать безумцем только за то, что я не иду на поводу у публики. Мне повезло, что в голове все время рождаются новые идеи. Иногда мне нравится играть рок, а затем мне не нравится играть рок. Я хочу играть громкую музыку, а потом она мне надоедает. Иногда я бываю раздражительным, а иногда нет. У меня была группа, потом я выступал один». Боясь нарушить душевное равновесие, Янг практически ничего не читает. Он полагает, что любое влияние извне наносит вред его собственному творчеству. Он говорит, что «дети писателей тоже часто отказываются от чтения, опасаясь, что не найдут подтверждения тому, что пишут их родители, в произведениях других авторов». Когда мелодия или слова приходят в голову Нилу, он старается поскорее зафиксировать порыв вдохновения на бумаге, практически ничего не изменяя. Янг избегает редактировать свои работы, полагая, что это убивает спонтанность музыки. «Следует быть открытым, - объясняет он. - Если уделять слишком много внимания мелочам, вы можете замкнуться в себе. Я не тороплю ход своих мыслей, даже не анализирую их. Признаюсь, у меня не все получается с первого раза. Сочиняя, необходимо абстрагироваться от того, что происходит вокруг. Утром я выхожу из студии, развожу костер, сажусь у огня с гитарой. На разных инструментах получаются разные песни. Хотя я могу сочинять и во время прогулки. Для меня творчество похоже на фотоохоту. Я не пытаюсь найти и подстрелить зверя. Я стараюсь установить с ним контакт, выманить его из логова. Животное нельзя силой вытащить из укрытия. Нужно постараться стать частью его мира, тогда оно выйдет к вам само. Для меня песня - это живое существо. Я не пытаюсь ловить ее в капкан. В каждом из нас живет множество разных людей. Тысячи разных созданий путешествуют внутри любого человека. Движение этих сущностей по интенсивности напоминает автостраду в час пик».

Мы выезжаем из леса в красивую долину. «Многие свои песни я написал, любуясь этими видами», - говорит Янг. Постепенно дорога становится шире. И вот с очередного холма открывается потрясающий вид на океан. Через несколько миль мы оказываемся в городке Пескадеро. Нил показывает мне старое кладбище у дороги. Я спросил музыканта, где бы он хотел быть похороненным. Тот ответил: «Мое место в прериях, в Виннипеге. Я жил там, когда мне было восемь. Потом я вернулся туда с мамой уже в 12 лет, после ее развода с отцом».

Мы продолжали катить по холмам, двигаясь на восток. Поля абсолютно пусты. Лишь иногда можно увидеть брошенный ржавый грузовик или трактор. Когда я заметил пасущийся скот, я спросил Янга, держит ли он животных на своем ранчо. «Да. У меня есть лошади, коровы и несколько лам». В городке Ла Хонда мы проезжаем заброшенный участок земли, заросший сорняками. Янг говорит: «Здесь раньше был замечательный бар - The Boots and Saddle Lounge». Машина делает поворот, и музыкант поправляет себя: «Нет, бар находился вот здесь. Он давно сгорел, но когда-то я тут постоянно играл с группой Crazy Horse. Мы объявляли о концерте в три часа дня, затем привозили в бар аппаратуру, а в девять, когда мы начинади, у входа уже стояла огромная толпа. Если бы мы анонсировали выступление заранее, собиралось бы слишком много народа». Нил показывает мне одноэтажный дом, будто придавленный ветвями огромной секвойи. По словам Янга, в этом доме жил Кен Кизи, и здесь же происходили события, описанные в романе «Электропрохладителъный кислотный тест» («Electric Kool-Aid Asid Test») Тома Вулфа.

Я провел в дороге около двух часов. Мы возвращаемся на ранчо. Неподалеку от него у обочины стоят девять самосвалов. Янг говорит, что готовит участок для строительства новой дороги, будет проходить через земли которые музыкант недавно продал: «Меня переполняют смешанные чувства, когда я вспоминаю о проданных владениях. С одной стороны, мне больше не нужно о них беспокоиться. Это радует. С другой стороны, кому нравится терять то, что любишь?»

 

Журнал «Rolling Stone» (Russia), март 2006, с.62-66.

 

 

Back to neilyoung.narod.ru